Hub
()
2004/12/01 11:33
Re: ТОРЖЕСТВО ДЕМОКРАТИИ

Насколько я знаю, у него пятеро детей, два ребенка от первого брака, первая жена покончила собой в Базеле.
Старый Пионэр
"Я смотрел футбол: ЦСКА - Порто. Судья дал финальный свисток при счете 0:1 в пользу португальцев. "Какая боль!" - по привычке злорадно ухмыльнулся я, вспоминая недавние "1:7" от тех же португальцев, и отправился на Майдан.
Была глубокая ночь. Шел снег. На Майдане было холодно, зябко, но на удивление уютно. И там среди многолюдного собрания окоченевших, радостно возбужденных сограждан я вдруг со всей отчетливостью осознал безграничную абсурдность и нелепость злорадства по поводу очередной неудачи русских, москвичей.
Причин для этого нелепого чувства не счесть. Вот - в телевизоре сумрачное постное лицо "ихнего" президента, приехавшего пиарить "нашего" кандидата. Вот - тупые отмороженные физиономии многочисленной своры политтехнологов, слетевшихся, как коршуны, на легкую добычу, втирающих что-то на счет раскола Украины, "польского заговора", униатов, галичан-бандеровцев и подсказывающие нашему кандидату элегантные электоральные решения типа введения русского языка как второго государственного (употребить, видите ли, все государственную мощь, чтобы принудить меня, не мыслящего себя вне русской культуры и языка, говорить по-русски!). Вот - злобный безумец, представляющий российскую законодательную власть, призывает немедленно "расстрелять их там всех, иначе мы навсегда потеряем Украину". Господи, да мало ли причин радоваться победе португальцев!
Но на оранжевом ночном холодном многолюдном Майдане я может быть впервые в жизни так четко и глубоко осознал весь ужас этого злорадства. Я понял смертельную опасность фраз типа "Украина - это не Россия", ибо они написаны с обратной стороны медали "Расстрелять их там всех". Подавленный этим навалившимся на меня, как гранитная глыба, чувством, я пошел к Днепру.
Днепр был темен и тих. За спиной глухо роптало оранжевое людское море. И я прошептал в темноту: почему я должен болеть за португальцев? В разболевшейся вдруг голове зазвучали назойливые и истерические голоса, бубнящие что-то о имперских амбициях, о чекистах-рецидивистах, о геополитическом противостоянии и т.д. Я чувствовал: не то! Я ждал ответ от Днепра. Из тишины. Из темени.
Наконец я его увидел. Крохотная согбенная фигурка двигалась посредине реки. Он шел к левому берегу. И я вспомнил как его зовут. Голосом, охрипшим от бесконечного скандирования нашего боевого клича "Ющенко!", я выкрикнул его имя: "Батый!!!".
Он остановился и оглянулся. Сморщенный, злобный уродец. Он пришел сюда с мечом в 1240 году. Он думал, что навсегда. По дороге сюда, один за другим, он покорил цветущие города-государства: Новгород и Псков, Владимир и Смоленск, Москву и Чернигов. Он превратил все эти свободные и прекрасные города-государства в нечто единообразное, серое и огромное, в царство насилия и абсурда. Он принес с собой дух вражды и ненависти, культ насилия и попрания человеческих прав и свобод, процветавших на славянской земле. Он менял маски и личины, появляясь то как царь, то как генсек, то как президент. Чтобы разъединять, он придумал странные, непонятные названия: Малороссия и Великороссия, Российская Федерация и Украина. Он, как мог, провоцировал украинских гетманов и президентов на "адекватные действия". Он только что заставлял меня болеть за португальцев.
И вот теперь его час пробил.
"Ты проиграл, Батый! Прощай!", - крикнул я из последних сил. Уродец криво и вяло ухмыльнулся в ответ.
Больше говорить было не о чем. Он двинулся к Трухановому острову. Я спустился к реке, чтобы умыться темной холодной днепровской водой.
Моя славянская душа уже никогда не сможет болеть против москвичей, когда они играют с португальцами!
А потом, вернувшись на оранжевый Майдан, я стал терпеливо ждать от наших вождей заветных слов, без устали бормоча их себе под нос. Ждать пришлось недолго. Обращаясь к россиянам, вожди сказали: мы - едины, у нас - одна славянская душа!
Мы слышали подобные выражения множество раз. Из Москвы. Из Минска. Батый заставлял меня брезгливо ежиться всякий раз, когда упоминали о славянском единстве. Батый убедил меня, что говорить о славянской душе, о каких-то общих славянских корнях в эпоху глобализма, - это дурной тон. Уж лучше говорить о свободе, убеждал он.
Теперь Батыя нет в Киеве. Он возвращается домой. Придя сюда великим и грозным воином, он бредет назад в свои монгольские степи унылым уродцем, побитым и проигравшим. Мимо Новгорода и Москвы, Владимира и Пскова, Воронежа и Ростова. Он вяло и безнадежно ухмыляется, когда слышит милые его сердцу призывы типа "расстрелять" оранжевых граждан Киева, но надолго задерживаться подле своих сатрапов, эти мерзости выкрикивающих, ему не хочется. Ибо он знает, что проиграл главную битву за Киев, а вести бои местного значения ему, великому воину, не пристало. Он умеет проигрывать достойно.
А с португальцами мы обязательно разберемся, ребята! "
З.Ы. Ленточку ты одел для себя и совершенно правильно сделал



Можно отправить нам ящик электромыла Спорный мяч

Rambler's Top100